Маргерита Хак (1922-) 

Итальянский астроном Маргерита Хак (Margherita [Daisy] Hack) родилась в 1922 году во Флоренции. В 1945 году она окончила Флорентийский университет и в 1947-1954 гг. работала в астрофизической обсерватории в Арчетри (Италия). Затем она занимала должности приглашенного профессора или исследователя в университетах Франции, Нидерландов, Мексики, Турции, в Калифорнийском университете в Беркли и в Институте перспективных исследований в Принстоне. В англоязычных странах ее имя претерпело метаморфозу: в 1964 году Дейзи Хак вернулась в Италию и получила должность профессора астрономии в университете г. Триест; с этого времени и вплоть до 1987 года она была также и директором обсерватории Триеста. Затем она стала директором регионального Межуниверситетского центра по астрофизике и космологии в Триесте.
Дейзи Хак исследует атмосферы звезд и наблюдаемые проявления звездной эволюции. Она внесла большой вклад в изучение и спектральную классификацию горячих массивных звезд. Особое внимание она уделяет B-звездам c эмиссионными линиями в спектре (т. е. звездам типа Ве) и другим звездам с оболочками. Это быстро вращающиеся звезды, выбрасывающие большое количество вещества, образующего иногда кольца или оболочки вокруг звезд. Ее интерес распространяется и на пекулярные двойные системы. Она предложила новые модели этих звезд, основанные на спектральных наблюдениях, причем не только в визуальной, но и в ультрафиолетовой областях. Вместе с Отто Струве она подготовила и после его смерти опубликовала четырехтомную серию сборников «Звездная спектроскопия».
Член Национальной Академии деи Линчеи (1978), она написала несколько учебников по общей астрономии и спектроскопии для студентов, а также несколько популярных книг и множество статей по астрономию. Много времени она отдает работе с любителями астрономии как главный редактор научно-популярного журнала l'Astronomia.

Беатрис Тинсли (1941-1981) 


Беатрис Тинсли (Beatrice Tinsley) прожила недолгую, но яркую жизнь. Она быстро завоевала репутацию весьма уважаемого астронома-теоретика и успела внести фундаментальный вклад в теорию эволюции галактик. Когда она начинала свои исследования, мало что было известно о жизненных циклах галактик и звезд внутри них. Беатрис рассчитала наблюдательные параметры звезд разного возраста, их отличие в зависимости от химического состава и выявила наблюдательные проявления этих различий. Она была одной из первых, кто обратил внимание на связь галактик с их окружением, и стимулировала работы по изучению столкновений и слияний галактик. Ее идея о том, что галактики заметно меняются за время гораздо более короткое, чем возраст Вселенной, побудила многих астрономов исследовать далекие галактики, чтобы изучить их эволюцию с возрастом. Наиболее известной ее работой стала теоретическая модель эволюции галактик, самая реалистичная из всех, существовавших в то время. В этой модели сочетается детальный анализ звездной эволюции с данными о звездной динамике и ядерной физики. Эта модель позволила построить первую внушающую доверию картину эволюции протогалактики.
Беатрис Тинсли родилась на северо-западе Англии в 1941 году. После второй мировой войны ее семья переехала в Новую Зеландию, где отец вначале работал министром, а затем мэром. Беатрис закончила университет в городе Крайстчерч, а позже, выйдя замуж за физика, перехала в Даллас (шт. Техас, США). В 1964 году она поступила на работу в недавно открытый отдел астрономии Техасского университета в городе Остин. Диссертация Тинсли ознаменовала начало современного детального изучения эволюции галактик. В 1974 году Американское астрономическое общество присудило ей премию им. Энн Кэннон, Американская ассоциация университетских женщин наградила ее за выдающийся вклад в астрономию.
Однако, несмотря на растущую известность и репутацию, Тинсли не смогла найти себе в Далласе работу по специальности, и в конце концов, разочаровавшись, она вынуждена была покинуть Даллас, оставив мужа и двоих приемных детей, чтобы поискать работу в других местах. После года, проведенного в Ликской обсерватории, она в 1975 году была назначена адъюнкт-профессором астрономии в Йельском университете. Здесь она стала очень известной и любимой за помощь и поддержку, которую оказывала студентам и молодым коллегам. В 1978 году ее назначили полным профессором, и в это же время она узнала, что больна раком. Несмотря на свою болезнь, Тинсли продолжала плодотворно работать вплоть до конца жизни в 1981 году. Американское астрономическое общество в 1986 году учредило Премию имени Беатрис Тинсли за выдающийся творческий и новаторский вклад в астрономию и астрофизику.

Джоселин Белл (1943-) 


Имя Джоселин Белл (Susan Jocelyn Bell Burnell) упоминается всегда, когда речь заходит о замечательном открытии ХХ века – обнаружении в 1967 году радиопульсаров, оказавшихся теоретически предсказанными нейтронными звездами, импульсы которых вначале были приняты за сигналы внеземных цивилизаций.
В середине 1960-х Джоселин Белл стала аспиранткой Кембриджского университета и начала работать вместе со своим руководителем, известным английским радиоастрономом Энтони Хьюишем (Antony Hewish) над проектом по обнаружению и исследованию недавно открытых квазаров. Наблюдения проводились на новом, только что построенном радиотелескопе с уникальными характеристиками. Расположен он был за городом и внешне отнюдь не впечатлял: на обычном сельском лугу площадью в 4,5 акра (около трех футбольных полей) были воткнуты тысячи «жердей», соединенных между собой проволочками – это ряды простейших антенн, соединенных кабелем для взаимного усиления сигналов, приходящих с определенного направления. Выглядел этот уникальный инструмент весьма уныло; фотографии таких радиотелескопов обычно не помещают в газетах. В чем же была его уникальность? А в том, что он мог различать быстропеременные радиосигналы.
Радиоастрономия – наука космического шепота. Знакомая каждому ситуация: если вокруг вас все галдят, то трудно расслышать издалека шепот вашего товарища (например, когда вы стоите у доски, а он подсказывает вам что-то с задней парты). В этом случае скороговорку не разобрать; сообщение удается принять только в том случае, если товарищ говорит медленно и повторяет фразу по несколько раз. В радиоастрономии это называется накоплением сигнала. Чтобы на фоне земных и аппаратурных помех выделить идущий из космоса слабый «полезный сигнал», приходится складывать импульсы, пришедшие за большой интервал времени. При этом, разумеется, информация о быстрых вариациях полезного сигнала пропадает. А эта информация может быть весьма полезной. Например, если вам покажут фотографию звездного неба, сделанную с длительной экспозицией, то вы не отличите на ней планету от яркой звезды. Но, глянув на небо глазом и заметив, что одни светила «мигают», а другие – нет, вы сразу скажете, какое из них – планета. Разумеется, планета та, что не мигает. В данном случае быстрая переменность блеска позволяет отделить светила с малым угловым размером (звезды) от светил большего углового размера (планет), хотя нашему глазу и те, и другие кажутся «точками».
Этот же принцип был положен в основу нового кембриджского радиотелескопа. Его приемники впервые могли анализировать быстрые вариации радиопотока от космических объектов, излучение которых рассеивается межзвездной и межпланетной средой так же, как звездный свет преломляется в земной атмосфере. Поэтому такой телескоп мог отделить очень далекие объекты, имеющие малый угловой размер (квазары!) от более близких к нам источников.

У 4,5-акрового кембриджского радиотелескопа, на котором открыли пульсары.

Первые два года своей аспирантуры в Кембридже Джоселин Белл провела, помогая строить телескоп. Она резала и соединяла провода, а время от времени сама кувалдой вбивала антенны в грунт. А когда в 1967 году телескоп вошел в строй, задача Белл изменилась. Теперь она должна была анализировать принятые сигналы, которые старый механический самописец вычерчивал перышком на выползающей из него бумажной ленте; что-то вроде кардиограммы Вселенной. За каждые четыре дня наблюдений из прибора выползало около 150 метров этой ленты, каждый миллиметр которой нужно было скрупулезно изучить и попытаться выявить мигание радиозвезд на радионебе.

Запись на самописце радиосигнала от пульсара PSR 0329+54, имеющего период 0,7145 сек.

После нескольких недель анализа Белл обратила внимание Хьюиша на небольшой источник радиоизлучения, запись которого занимала всего-то один сантиметр ленты. Этот объект мигал столь необычно, что Джоселин не могла ничего понять. Было решено сделать высокочастотную запись источника и оказалось, что он действительно излучает серию ритмических импульсов. Эти биения были очень четкие; они выглядели намного правильнее и регулярнее, чем можно было ожидать от любого ранее известного астрономического объекта. Импульсы приходили ровно через 1,3373 сек. Белл начала следить за странным источником и заметила, что он от ночи к ночи меняет свое положение на небе с такой же скоростью, как и звезды, подтверждая тем самым, что это не искусственный сигнал, который мог бы приходить от спутника, самолета или наземной радиостанции. Дальнейшие несколько месяцев исследований на кембриджском радиотелескопе больше напоминают детективную историю.
Напомним, что конец 1960-х был сложным и интересным временем. С одной стороны – Холодная война, т. е. отчаянная гонка в военно-технической области между «лагерем социализма» и «лагерем капитализма»; попытки подавить соперника идеологически (например, «Мы будем на Луне первыми!» – утверждала каждая сторона); взаимная подозрительность и слежка за всеми новыми техническими идеями потенциального противника. А с другой стороны – выросшая на достижениях космонавтики уверенность, что не за горами связь с внеземными цивилизациями; поток сообщений о «летающих тарелках»; всеобщее увлечение научной фантастикой. По всем этим причинам открытие радиопульсаров принимает вначале курьезную форму, не свойственную научной работе. Например, открытие английских радиоастрономов на несколько месяцев засекречивается: рискуя потерять приоритет, о нем не сообщают в печать, к лаборатории не подпускают журналистов. В то же время, атмосфера работы отнюдь не мрачно-военная: вслед за первым пульсирующим источником Белл выявила второй, третий, четвертый; сотрудники лаборатории некоторое время заигрывают с идеей о сигналах внеземных цивилизаций и обозначают необычные объекты как LGM 1, LGM 2, LGM 3, ... от английского Little Green Men («маленькие зеленые человечки» – так некоторые «свидетели» описывали пилотов НЛО).
Первая публикация появляется лишь в начале 1968 года – в феврале Хьюиш, Белл и их соавторы объявили об этом открытии в статье, опубликованной в журнале «Nature», и предположили, что радиоимпульсы могут быть результатом пульсаций белых карликов или же нейтронных звезд (в то время существование нейтронных звезд было еще чистой теорией). После этого астрономы разных стран начали наблюдать пульсары и строить их теоретические модели; в результате оказалось, что импульсы приходят от быстро вращающихся нейтронных звезд. Объекты Джоселин Белл стали называться пульсарами. Когда репортеры узнали, что один из авторов статьи – женщина, они начали осаждать Кембридж. Белл стала популярной, как кинозвезда; репортеры хотели знать о ней все, они постоянно интервьюировали и фотографировали ее.

В Кембриджской радиообсерватории

Но Белл занималась своей диссертацией и продолжала наблюдать. Среди прочего она измерила угловые диаметры примерно 200 пульсаров. После защиты диссертации (в которой о пульсарах упоминалось лишь в Приложении) Джоселин вышла замуж (теперь она Jocelyn Bell Burnell) и покинула Кембридж. В течение многих лет она занималась исследованиями в различных областях спектра – от гамма-излучения до радио.
В 1974 году за открытие пульсаров Энтони Хьюиш получил Нобелевскую премию по физике, кстати, впервые присужденную астроному, а про Джоселин Белл Нобелевский коммитет «забыл»; многие ученые считают это несправедливым.
Однако Джоселин Белл удостоена многих других высоких наград и званий, в 1986 году ей присудили Премию им. Беатрис Тинсли, учрежденную в том же году Американским астрономическим обществом за выдающийся творческий вклад в астрономию. В 1991 году Белл стала полным профессором физического факультета Открытого университета Великобритании. Это один из самых крупных университетов страны и его лекции транслируются по национальному телевидению. В 2002-4 гг. она была президентом Королевского астрономического общества, а сейчас она президент Института физики (Institute of Physics, благотворительная организация, поддерживающая развитие, приложение и популяризацию физики).

Вирджиния Тримбл (ХХ-XXI вв.) 


Сегодня, когда уже нет Карла Сагана, пожалуй, именно Вирджиния
Тримбл (Virginia Louise Trimble) самый публичный астроном в США. Ежегодно она читает лекции в нескольких университетах, делает обзорные доклады на нескольких научных конференциях, выступает по телевидению и радио, дает интервью и пишет десятки научно-популярных статей. Область своих научных интересов Вирджиния Тримбл определяет «весьма скромно»: структура и эволюция, по крайней мере, звезд, галактик и Вселенной, а также история научных исследований и наукометрия. При этом она выполняет обязанности редактора ведущего астрофизического журнала – Astrophysical Journal, занимает посты вице-президента Международного астрономического союза и вице-президента Американского астрономического общества (руководя в нем отделением истории астрономии); она также член Исполкома Американского физического общества и глава его отделения астрофизики... Одним словом, ее активность и работоспособность вызывают восхищение.
Вирджиния Тримбл получила степень бакалавра по физике и астрономии в 1964 году в Калифорнийском университете (Лос-Анжелес); спустя год, уже в Калифорнийском технологическом институте она получила степень магистра, а еще через три года, в 1968 году, там же защитила диссертацию. После этого она год проработала преподавателем в Смит-колледже и еще два года в качестве молодого ученого имела стипендию в Кембриджском университете (получив там в 1969 г. почетную степень магистра).
В 1971 году Вирджиния Тримбл начала работать на физическом факультете Калифорнийского университета в Ирвине, и до сих пор она делит свой год пополам, работая полгода полным профессором в Ирвине и полгода – приглашенным профессором астрономии в Мэрилендском университете, на восточном побережье США. Как было сказано в одной публикации о ней, Вирджиния осциллирует с частотой 31,7 нГц между этими двумя университетами. Ее последние научные работы посвящены статистическому изучению характеристик двойных звезд и ... вопросам социологии в физике и астрономии. Профессор Тримбл является автором более 500 публикаций. Совершенно очевидно, что такой азарт не связан ни с финансами, ни с честолюбием, а объясняется исключительно влюбленностью человека в свое дело.
Любопытно было бы проследить, какие события детства и юности формируют у человека страсть к науке. Для нас сейчас это не отвлеченная, а весьма насущная проблема: при слабом финансировании науки только талант, граничащий с паранойей, способен добиться результата. Про свое детство Вирджиния Тримбл вспоминает, что до 13 лет у нее не было ни одной куклы, зато были строительный конструктор, химический набор и множество линз, призм и цветных светофильтров; одним словом, тех игрушек, которые мы привыкли видеть в руках мальчишек. Правда, телескопа у Вирджинии в детстве не было. «Я даже не просила его купить, – объясняет она, – поскольку всегда была очень близорукой. Так что фактически я была лишена возможности любоваться звездным небом». Первым телескопом, на котором ей пришлось наблюдать, был 48-дюймовый Шмидт в обсерватории Маунт-Паломар. «Будучи дипломницей Калтеха, я удостоилась сомнительной чести стать второй женщиной в истории, допущенной к наблюдениям в Паломаре», – вспоминала Вирджиния.
Сейчас профессор Тримбл является членом многих национальных и международных организаций, таких, например, как Королевское астрономическое общество в Лондоне. Она была степендиатом многих благотворительных фондов и академий. Неоднократно ей предоставлялось почетное право читать циклы публичных лекций в лучших аудиториях многих стран (а лектор она блестящий!). В 1986 году Национальная академия наук (США) наградила ее премией как выдающегося мастера научных обзоров.
Еще долго можно было бы перечислять дела и награды Вирджинии Тримбл. Но невольно хочется спросить: а может ли быть личная жизнь у женщины, до такой степени загруженной научной и общественной работой? Оказывается, может. Вирджиния Тримбл много лет была замужем за известным американским физиком Джозефом Вебером (Joseph Weber, 1919-2000), создателем первых детекторов гравитационных волн. Их связывала не только семейная жизнь, но и плодотворная совместная работа. После смерти мужа миссис Тримбл учредила в память о нем премию, которую Американское астрономическое общество вручает «за достижения в области астрономического приборостроения».

Катерина Цесарски (1943-) 


Катерина Цесарски (Catherine Jeanne Cesarsky) – редкий пример не только научного, но и административного таланта. Эту хрупкую женщину в 1999 году назначили директором международной научной структуры – Европейской южной обсерватории (ESO), ставшей под ее руководством крупнейшей астрономической организацией в мире.
Катерина родилась в 1943 году во Франции. Закончила университет в Буэнос-Айресе и в 1971 году получила докторскую степень в Гарвардском университете. Затем она некоторое время работала в Калифорнийском технологическом институте. В 1974 г. переехала во Францию и начала работать в Комиссариате по атомной энергии. Сначала она была руководителем группы теоретиков в отделе астрофизики, затем руководила всем отделом астрофизики (1985-1993 гг.), входящим в Управление естественных наук Комиссариата, а с 1994 года возглавила и само это Управление, которое объединяет исследования по физике, химии, астрофизике и наукам о Земле при штате в 3000 сотрудников.
Катерина Цесарски известна своими научными достижениями в различных областях. В начале научной карьеры она занималась астрофизикой высоких энергий, которая включает в себя изучение космических лучей, вещества и полей в межзвездной среде, а также механизмов ускорения частиц при взрывах сверхновых. Затем Цесарски занялась инфракрасной астрономией. Она была одним из основных наблюдателей на камере ISOCAM, установленной на борту Инфракрасной космической обсерватории (ISO) Европейского космического агентства и работавшей на околоземной орбите в 1995-98 гг. В программе наблюдений на приборе ISOCAM было всестороннее изучение инфракрасного излучения от различных галактических и внегалактических источников. Эта программа дала новые интересные результаты по проблемам происхождения звезд и эволюции галактик.

К. Цесарски на Генеральной ассамблее МАС, где ее выбрали президентом МАС.

В 1998 году Катерину Цесарски наградили премией Комитета по космическим исследования (COSPAR). Она член многих национальных и международных организаций по физике, астрофизике и космическим исследованиям. С 1997 года она вице-президент Международного астрономического союза (МАС) и главный редактор журнала «Astronomy and Astrophysics». В 2006 г. она избрана президентом МАС, став первой женщиной на этом высоком посту. И в личной жизни у нее все в порядке: она замужем и имеет двух детей.

Как несхожи между собой биографии женщин-астрономов. Взять хотя бы Маргарет Бербидж, Катерину Цесарски и Вирджинию Тримбл: насколько сильно различается их стиль жизни в науке. Но эти женщины утверждают своими делами одно: в современном мире женщина-ученый стала полноправной личностью, способной на высшие достижения в любой области. Это заслуга ХХ века.

Российские женщины-астрономы

В дореволюционной России женщин не принимали в университеты, поэтому состоятельные девушки, желающие получить высшее образование, уезжали в Европу. Только в самом конце девятнадцатого века в Петербурге открылись Высшие женские Бестужевские курсы, где женщины могли получить хорошее образование на физико-математическом и историко-филологическом факультетах. В первые годы на физико-математическом факультете было совсем немного слушательниц, и профессора имели возможность близко познакомиться с каждой из них, узнать ее способности и научную подготовку, а по окончании курсов могли дать рекомендацию и совет.
Но путь в науку этих трудолюбивых и преданных своему делу юных дам был довольно трудным. На работу в университеты и обсерватории их принимали лишь на самые низшие должности вычислителей, часто внештатные. Не все женщины соглашались на это: если дама не была состоятельной, она просто не могла обеспечить себя на такой малооплачиваемой должности, которая, к тому же, не давала никаких служебных прав и не обеспечивала пенсию. К тому же, мужчины-астрономы не всегда приветливо встречали своих коллег-женщин, скептически относясь к их возможностям. Обычно мужчины-руководители не допускали дам к наблюдениям и не поручали им самостоятельные темы для исследования.
Но самые упорные и увлеченные женщины соглашались на любые условия, лишь бы заниматься любимым делом.
После революции 1917 года формальная дискриминация женщин была упразднена. Женщина получила право заниматься любым делом: от таскания шпал до карьеры высокого партийного чиновника. Во многих университетах на физических и математических факультетах начали открывать астрономические отделения. Многие национальные республики создали свои обсерватории. Как правило, это были научные поселки, расположенные вдали от больших городов. Этим они отличались от американских и большинства европейских обсерваторий, куда научные сотрудники приезжают на короткое время только для наблюдений. В советских же обсерваториях люди жили и работали десятилетиями, там же растили своих детей (практически, это осталось неизменным и по сей день).
Большие астрономические институты были только в Москве и Ленинграде, но там, окончив астрономическое отделение университета, было очень сложно поступить на работу или в аспирантуру, особенно для иногородних, не имевших жилья и прописки в столичном городе. Поэтому многие, еще будучи студентами и проходя практику на какой-нибудь обсерватории, старались показать себя с лучшей стороны, чтобы после окончания университета не идти работать учителем, а заниматься любимым делом. К началу 1990-х годов 35% всех дипломированных астрономов СССР составляли женщины, которые работали во всех областях исследований. Они были и теоретиками, и наблюдателями, и программистами, а иногда и всем этим одновременно.
Работая в большом институте в Москве или Ленинграде, все равно необходимо получать наблюдательный материал, а для этого нужно время от времени ездить на обсерватории и наблюдать. Ехать нужно не куда и когда захочется, а в то место, где есть пригодный для твоих целей телескоп и соответствующие погодные условия. Поэтому, не взирая на самочувствие, семейные условия и детей, женщины ездят по разным обсерваториям и иногда в тяжелейших условиях получают наблюдательный материал. Не легче приходится и тем женщинам, которые постоянно живут на обсерватории. Если и муж работает на этой же обсерватории, и маленькие дети живут там же, то женщине приходится совмещать роль жены и матери с ролью ночного наблюдателя. А тем, у которых семья живет в городе, приходится разрываться между семьей и работой.
Но есть еще одна категория женщин-астрономов. Это одинокие женщины, для которых работа составляет весь смысл их жизни. Находясь постоянно в маленьком поселке, вдали от городской цивилизации, перенося все тяготы жизни в замкнутом коллективе, где все время приходиться сталкиваться с одними и теми же лицами на работе, дома, в кино и на рынке, эти женщины находят отдохновение ночью у телескопа. А нужно сказать, что наблюдения на телескопах в обсерваториях ХХ века было физически нелегким делом. Поэтому все советские и российские женщины-астрономы, чем бы они ни занимались, достойно делали свое дело, и не имеет значения, получали они за это высокие ученые звания и должности или нет. Все они героини, трудно выделить кого-либо из них.                                               

( по материалам http://www.astronet.ru./ )