Энн Кэннон (1863 - 1941)

Энн Кэннон через лупу изучает фотопластинку.

Oh, Be A Fine Girl - Kiss Me! «О, будь милой девочкой и поцелуй меня!» Уже несколько поколений астрономов с помощью этой мнемонической фразы запоминают последовательность спектральных классов звезд. По иронии судьбы эту спектральную последовательность разработала женщина.
Энни Джамп Кэннон (Annie Jump Cannon) была самой заменитой из «женщин Пикеринга». Она родилась 11 декабря 1863 года в Довере, штат Делавэр. Её отец Вильсон Кэннон был судостроителем и сенатором штата. Энн оказалась старшей из трех дочерей Вильсона и его второй жены Мэри Джамп. Именно мать Энни была любителем астрономии; она и научила свою дочь различать созвездия и всячески стимулировала ее интерес к науке.
Образование мисс Кэннон получила в колледже города Уэлсли, близ Бостона, где она среди прочего изучала физику и астрономию, а также практиковалась в спектроскопических измерениях. Окончив колледж, Энн на целые десять лет вернулась домой в Делавэр и помогала матери вести домашнее хозяйство. В 1894 году, после смерти матери, мисс Кеннон переехала в Уэлсли и начала работать младшим учителем физики. В то же время она стала «особым студентом» по астрономии в Рэдклиффском колледже. Энн освоила фотографию, бывшую в то время весьма новым делом, и объездила всю Европу, делая снимки. В 1896 году Кеннон участвовала в первых американских экспериментах с рентгеновскими лучами, но при этом она всем сердцем тянулась к астрономии, поэтому в том же 1896 году начала работать в обсерватории Гарвардского колледжа.
Мисс Кэннон влилась в группу «женщин Пикеринга». Будучи с детства частично глухой, она обладала огромной способностью к концентрации, большим терпением и хорошей памятью. Все эти качества и сделали ее участие в Гарвардском проекте столь успешным. Пикеринг поручил ей заниматься классификацией звездных спектров, считая, что именно это направление астрономии играло в ту пору важнейшую роль в изучении структуры Вселенной. Энн с удовольствием взялась за эту работу.
Кеннон продолжила работу Вильямины Флеминг и Антонии Мори. Она взялась за исследование ярких звезд Южного полушария и поначалу пыталась применить для классификации спектров довольно сложную схему Флеминг, содержащую 22 класса, а затем – схему Мори, имевшую физические корни и с порога отвергнутую Пикерингом. Оба подхода не понравились Кэннон и она развила свою, более простую систему спектральных классов, обозначив их буквами алфавита (A, B, C, ...). В основном это деление звезд на классы сохранилось до наших дней, хотя несколько видоизменилось: когда в начале ХХ века физики выяснили, как вид спектра зависит от температуры газа, была выделена основная последовательность спектральных классов: O, B, A, F, G, K, M, отражающая снижение температуры поверхности нормальных звезд от 40000 до 3500 К. Затем появились дополнительные классы R, N и S, отражающие вариации химического состава у относительно холодных звезд-гигантов с температурой около 3000 К. И уже в конце 1990-х годов ввели два новых спектральных класса – L и T, для звезд с температурой поверхности менее 2000 К (в период Гарвардского проекта такие звезды еще не были открыты).
У Энни Кэннон был феноменальный «глаз» на спектры. При помощи лупы она изучала фотопластинки, на каждой из которых были сотни крохотных спектров. И каждую звезду необходимо было отнести к тому или иному классу в зависимости от интенсивности линий, избранных ею в качестве шаблона. Рядом с ней работал ассистент, который тут же записывал определенный ею класс. В тех областях пластинки, где было не слишком много звезд, классификацию она проводила со скоростью более чем три звезды в минуту. Плотные области с большим количеством звезд занимали у нее немного больше времени. Между 1918 и 1924 гг. Кэннон опубликовала девять томов своего каталога «HD» (Henry Draper), содержащего 250 тыс. звезд. И далее всю свою жизнь она занималась классификацией звезд; все тома каталога «HD» содержат около 400 тыс. звезд. Этот каталог стал настоящим «каноном»: он пользуется большим спросом у астрономов из-за высокой степени согласованности и однородности данных, поскольку это работа одного исследователя. Метод классификации Кэннон успешно используется по сей день. Кроме этого, за время работы над каталогом Энн открыла 300 переменных и пять Новых звезд.

Энн Кэннон в мантии почетного доктора Оксфордского университета, 1925 г.

Кэннон отдала работе более 40 лет именно в те годы, когда женщине в науке было очень непросто. Но любовь к науке и трудолюбие позволили ей достичь многого. В 1897 году Энн Кэннон стала ассистентом. В 1911, после смерти Вильямины Флеминг, Кэннон назначили куратором астрономических фотографий. Она стала первой женщиной, получившей степень доктора астрономии Гронингенского университета (1921 г.). В 1923 году Энн Кеннон была включена в список двенадцати выдающихся женщин Америки. В 1925 она стала первой женщиной, получившей почетную степень доктора Оксфордского университета. А в 1931 году Кэннон была избрана почетным членом Королевского Астрономического общества (на полное членство в этом общества женщины в те годы не имели права). В том же 1931 году она получила Золотую медаль им. Генри Дрэпера от Национальной Академии наук; и вновь она оказалась первой женщиной, удостоенной этой медали. А через год она стала последней женщиной, получившей исследовательский приз им. Элен Ричардс от Ассоциации содействия научным исследованиям женщин; после этого приз перестали присуждать. Денежную составляющую своей награды Кэннон передала Американскому астрономическому обществу для учреждения награды за выдающийся вклад женщины в астрономию. Сейчас эта награда известна как Приз им. Энн Кэннон. А в самом Гарварде, несмотря на десятилетия работы, Кэннон не получила ни какого академического признания до 1938 года, когда незадолго до смерти ей присвоили звание профессора. Умерла Энн Кэннон в 1941 году в Кембридже (шт. Массачусетс).




Сесилия Пейн-Гапошкина (1900 - 1979)





Сесилия Пейн (Cecilia Payne) родилась 10 мая 1900 года в Уэндовере, близ Лондона, и оказалась старшей из трех детей Эдварда и Эммы (Петц) Пейн. Ее отец был одаренным музыкантом, историком и адвокатом. Он умер, когда Сесилии было четыре года. Ее мать была превосходным художником; именно она приобщила детей к классической литературе.
Начальная школа в Уэндовере дала Сесилии свободное владение немецким и французским языком, а также основы латыни. Уже к 12 годам она увлекалась ботаникой, арифметикой и алгеброй. В своей неопубликованной автобиографии она описывает тренировки памяти, проводившиеся в их школе и способствовавшие развитию ее наблюдательных способностей: один раз в неделю дети должны были найти три медных гвоздика, разбросанных на школьном дворе.
После окончания начальной школы мама перевезла Сесилию вместе с другими детьми в Лондон. Там ее отдали в школу, в которой не преподавали естественные науки, и Сесилия, к тому времени уже решившая, что будет изучать природу, начала читать научные книги из домашней библиотеки. Она прочитала работы Исаака Ньютона, Эмануила Сведенборга и Томаса Хаксли, которые, по ее признанию, сыграли большую роль в формировании ее личности как ученого.
В 1919 году Сесилия Пейн поступила в Кембриджский университет и занялась ботаникой, химией и физикой. Несколько месяцев спустя она попала на лекцию Артура Эддингтона – ведущего английского астронома. Эддингтон рассказывал о теории относительности Эйнштейна и последних опытах по проверке этой теории. Лекция произвела на Сесилию огромное впечатление; после нее она решила заниматься астрономией. Однако она понимала, что после окончания университета в Англии у нее нет никаких перспектив, кроме как получить место учителя (в таком случае она считала, что лучше умереть!). Закончив университет в 1923 году, Сесилия в поисках научной работы отправилась в США. Там она приняла приглашение Харлоу Шепли (H. Shapley), недавно назначенного директором Гарвардской обсерватории, и начала работать в Гарварде.
Шепли убедил мисс Пейн написать докторскую диссертацию, и в 1925 году она стала первым ученым (не только женщиной!), получившим докторскую степень за работу, сделанную в Гарвардской обсерватории. Естественно, ученую степень присвоил ей Рэдклиффский колледж, а не Гарвардский. Эта диссертация была опубликована в серии Монографий Гарвардской обсерватории под номером 1 и называлась «Звездные атмосферы» (1925 г.). Фактически, это была первая монография по данной проблеме. По отзывам известных астрономов Генри Рассела (H. Russell) и Отто Струве (O. Struve), это была «самая блестящая диссертация из всех, когда-либо написанных по астрономии».
Нужно заметить, что в Гарварде тогда еще не было астрономического отделения, уполномоченного присуждать ученые степени, поэтому защита происходила в среде физиков. Теодор Лайман (T. Lyman) с физического отделения и Лоуренс Ловелл (L. Lowell) – президент Гарвардского университета, были категорически против присуждения ученой степени женщине. Поэтому Шепли пришлось побороться за то, чтобы ей присудили степень доктора, и это стало их с Сесилией совместным триумфом.
В своей работе мисс Пейн собрала все имеющиеся лабораторные спектроскопические данные и сравнила их с измерениями и оценками глубин спектральных линий, которые она провела на сотнях гарвардских фотографий. В то время ничего не было известно о физических условиях в звездных атмосферах и одной из ключевых диаграмм, приведенных в книге Пейн, стала предложенная ею первая температурная шкала для горячих звезд. Эту шкалу Сесилия вывела из теории тепловой ионизации, незадолго до этого разработанной Саха (Saha), Фаулером (Fowler) и Милном (Milne). Мисс Пейн определила также содержание химических элементов в звездных атмосферах и нашла «поразительное сходство с составом Земли». Но, – отметила она, – в отличие от земного вещества, звездные атмосферы, по-видимому, в основном состоят из водорода и гелия. И это было открытие, опередившее свое время. Астрофизика была еще очень молодой наукой, и на нее влияло общепринятое мнение об однородности природы, а такой признанный авторитет, как Рассел, который оказывал влияние на все области астрономии, не верил, что спектроскопические результаты могут опровергнуть господствующие концепции. Сесилия была вынуждена смягчить свои результаты оговоркой, что в ее анализ могла вкрасться ошибка.
Шепли к тому времени понял, что звезды-гиганты и сверхгиганты могут стать ключом для изучения Вселенной, и уговорил мисс Пейн заняться этой проблемой. Таким образом, темой ее второй книги стали «Звезды высокой светимости» (1930 г.). Книга была издана в серии Монографий Гарвардской обсерватории под номером 2. Будучи настоящей энциклопедией по астрофизике, эта книга несет печать огромных способностей Сесилии Пейн в деле обработки лабораторных данных и ее знаний в области астрономической спектроскопии.

Сесилия у блинк-компаратора

После окончания этой работы Шепли поручил Пейн заняться фотографической фотометрией. Для исследования структуры Млечного Пути по переменным звездам нужны были точные определения блеска звезд сравнения на гарвардских пластинках. Это была большая работа, и публикации Пейн на эту тему появились лишь в тридцатых годах. Тем временем Сесилия открыла для себя эмиссионные и переменные звезды. Позднее она вспоминала восторг, охвативший ее при виде спектра с яркими линиями. Именно это привело ее, - как она позже вспоминала, – к наиболее захватывающему из всех ее исследований. В этой работе она отождествила атомы и ионы, ответственные за появление ярких линий в спектрах звезд типа Вольфа-Райе, и выявила, что наличие углерода отличает эти звезды от других.
В 1934 году мисс Пейн вышла замуж за Сергея Гапошкина – специалиста по затменным двойным звездам, незадолго до того принятого в штат Гарвардской обсерватории. В дальнейшем Сесилия и Сергей работали вместе и растили троих детей.
В 1939 году вышла монография Гапошкиных «Переменные звезды», и вскоре астрономы стали пользоваться ей как справочником. В конце 1930-х и в 1940-х годах чета Гапошкиных провела всестороннее исследование всех известных переменных звезд ярче десятой звездной величины. С помощью 29 ассистентов они провели 1,25 млн оценок блеска звезд на гарвардских пластинках и построили по ним около 2000 кривых блеска переменных звезд. Так был собран огромный однородный материал, дающий возможность выявить связь между характеристиками различных переменных. Как раз этот материал дал возможность Герцшпрунгу (Hertzsprung) заметить зависимость между периодом и формой кривой блеска у цефеид.
В течение 1950-х годов Сесилия Пейн-Гапошкина (Cecilia Payne-Gaposchkin) написала четыре книги, посвященные эволюции звезд, цефеидам, переменным звездам как ключу к шкале расстояний и Новым звездам. На протяжении многих лет она изучала переменные звезды в Магеллановых Облаках; позднее она вспоминала, что если бы она имела возможность начать все сначала, то начала бы именно с этой работы. Себя она считала естествоиспытателем, собирающим факты, на первый взгляд не связанные между собой, и ищущим их взаимосвязи.
В 1939 году, обсуждая с репортером вопрос о карьере женщины, Пейн-Гапошкина говорила, что положение женщин обусловлено тем, что они сами очень долго признавали распространенное мнение об ограниченности их места и дела только семьей, что со временем женщины начинают понимать, что такая односторонняя жизнь весьма убога. Сама Пейн-Гапошкина считала, что дом, материнство и карьера вполне совместимы, и она доказала это своим примером. Но при этом она понимала, что продвижение женщины в научной карьере происходит медленно, хотя и стремилась преодолеть эту ситуацию. В 1956 году она стала первой женщиной, получившей должность полного профессора в Гарварде, а также первой женщиной-заведующим (астрономическим) отделением этого университета. Она первая, в 1934 году, получила Приз им. Энн Кэннон, была избрана членом нескольких иностранных академий; в свои ряды ее избрала Американская академия искусств и наук (1943 г.). Однако, несмотря на то, что Сесилия Пейн-Гапошкина была одним из самых ярких ученых своего времени, Национальная академия наук (США) ни разу не рассматривала на выборах ее кандидатуру. В 1977 году она получила весьма престижную Премию им. Г.Н. Рассела от Американской астрономической ассоциации.
Нужно заметить, что отечественные астрономы всегда с большим уважением относились к работе Сесилии Пейн-Гапошкиной. Еще в 1956 году профессором Б.А. Воронцовым-Вельяминовым была переведена на русский язык и издана в Москве весьма своеобразная научно-популярная книга: Ц. Пэйн-Гапошкина «Рождение и развитие звезд» (в те годы у нас писали ее имя как «Цецилия»). Эта книга выросла из цикла лекций, прочитанных Сесилией Пейн в Бостоне и на английском была изданная в Кембридже (шт. Массачусетс) в 1952 году. Книга демонстрирует широкую эрудицию автора и своеобразие ее отношения к астрономии и к жизни. Например, разделив книгу на три части, Сесилия озаглавила их так: Действующие лица, Сцена, Драма. А начинается эта книга такими словами:
«Тот, кто решается толковать об эволюции звезд, должен быть оптимистом и обладать чувством юмора. Астрономы и являются неисправимыми оптимистами. Они вглядываются сквозь бурлящий океан земной атмосферы в недостижимые звезды и галактики; они ведут речь о температурах в миллионы градусов, о плотностях, меньших плотности газа в наших лучших вакуумах; они изучают свет, покинувший свои источники двести миллионов лет назад. По мимолетным образам они восстанавливают всю историю Вселенной.
Изучение эволюции космоса является, пожалуй, одним из самых дерзновенных взлетов человеческого воображения».
Умерла Сесилия Пейн-Гапошкина (Cecilia Payne-Gaposchkin) 7 декабря 1979 года.




Генриетта Своуп (1902-1980)





Генриетта Хилл Своуп (Henrietta Hill Swope, иногда транслитерируют как «Суоп») родилась в семье очень известного и уважаемого в Северной Америке человека – Джерарда Своупа и его жены Мэри Дейтон Хилл. Джерард Своуп, инженер-электрик, закончивший Массачусетский технологический институт, оказался талантливым руководителем и многие годы возглавлял крупные электро- и радиотехнические компании, например, 20 лет был президентом компании «Дженерал электрик». Его дочь Генриетта долго работала в Гарвардской обсерватории, а затем в обсерватории Маунт Вильсон и Паломар (именно так ее одно время называли). Работая с Харлоу Шепли, она участвовала в программе, позволившей установить зависимость период-светимость для цефеид. Знание этой зависимости дало возможность определить положение Солнца в нашей Галактике и расстояния до других галактик. В 1962 году, используя фотопластинки, полученные Вальтером Бааде (W. Baade) на 5-метровом Паломарском телескопе, Генриетта Своуп определила расстояние до туманности Андромеды и получила значение в 2,2 млн световых лет.
Однако попала Генриетта Своуп в астрономию совершенно случайно. А началось все с того, что она собралась сделать карьеру в бизнесе. Лекции по астрономии в Барнард-колледже, где она училась, не вдохновили ее на занятие наукой, и после окончания колледжа в 1925 году Своуп поступила в Высшую школу коммерции и администрирования при Чикагском университете. Но, проучившись там некоторое время, она признавалась в письме к брату, что чувствует себя не на своем месте и ведет себя как крошечный мышонок среди свирепых котов. Те же мысли она высказала и в письме к другу семьи Маргарет Харвуд (Margaret Harwood), которая была в то время директором обсерватории имени Марии Митчелл. Харвуд знала о детском увлечении Генриетты звездами и убедила девушку воспользоваться возможностью, которую предоставляет женщинам обсерватория Гарвардского университета.

Башня телескопа им. Г. Своуп на обсерватории Лас-Кампанас (Чили).

Это была судьба! По словам Пейн-Гапошкиной, «Генриетта Своуп ... проявила необычайное чутье на открытие переменных звезд. ... В ее умелых руках Гарвардская программа по исследованию переменных звезд в Галактике дала обильный урожай».
Результаты работы Своуп, опубликованные в Трудах Гарвардской обсерватории, попались на глаза Вальтеру Бааде, который собрался фотографировать на Паломарской обсерватории переменные звезды в туманности Андромеды. Ему нужен был сотрудник для изучения полученных фотопластинок, и Генриетта Своуп стала главной претенденткой. Ее работа дала более точное (по сравнению с грубыми оценками самого Бааде) значение расстояния до соседней галактики. Как раз за эти результаты Американское астрономическое общество наградило ее в 1968 году премией им. Энн Кэннон. А уже на следующий год Своуп сама сделала крупное пожертвование Институту Карнеги в Вашингтоне на строительство и развитие обсерватории Лас-Кампанас в Чили. Поэтому 1-метровый телескоп этой новой обсерватории носит теперь ее имя. Кажется, это единственный телескоп, крещенный женским именем.




Доррит Хоффляйт (1907-2007)




Что общего у метеорного потока Персеиды и «Каталога ярких звезд», созданного в обсерватории Йельского университета? А то, что оба они были вехами в жизни Доррит Хоффляйт (Dorrit Hoffleit), одной из самых интересных женщин в астрономии.
Путь Доррит в астрономию начался с незабываемого природного фейерверка. Сразу после окончания Первой мировой войны, в одну из августовских ночей, они с матерью вышли на улицу, чтобы понаблюдать поток Персеид, и увидели два ярких метеора, рассекающих небо и оставляющих искрящийся след. Доррит показалось, что метеоры двигались навстречу друг другу и в какой-то момент почти столкнулись. Она запомнила эту ночь на всю жизнь и с той поры полюбила ночное небо.
Природу метеоров, осветивших небо в ту ночь, мы понимаем сегодня гораздо лучше, чем в то время. Их траектории, блеск и цвет прослеживаются на небе по отношению к ярким звездам, о которых собраны самые надежные данные. Книгу с этими данными вы обнаружите на полке в каждой профессиональной обсерватории: это йельский «Каталог ярких звезд», в котором приведены точные положения и характеристики 9100 звезд, видимых невооруженным глазом. Этот каталог – лишь часть большого вклада Хоффляйт в астрономию.
Доррит Хоффляйт родилась 12 марта 1907 года в городе Флоренс (шт. Алабама) и выросла в Нью-Касле (шт. Пенсильвания). Когда ее брат в 14 лет закончил школу и поступил в Гарвардский университет, семья Хоффляйт переехала в Кембридж (шт. Массачусетс). В семье очень гордились одаренным сыном и снисходительно относились к дочери, считая ее всего лишь девочкой. Но этой «всего лишь девочке» удалось добиться успеха в своей профессии и завоевать уважение коллег.
В Рэдклиффском колледже Хоффляйт занималась математикой и физикой, готовясь стать учителем геометрии в старших классах. Но даже блестяще закончив колледж в 1928 году, она не смогла найти работу преподавателя. Ей предложили две вакансии: место статистика с зарплатой 150 долларов в месяц, и место помощника научного работника в Гарвардской обсерватории с зарплатой вдвое меньшей. Хоффляйт выбрала второе предложение и стала помощником Генриетты Своуп, которая разыскивала по фотопластинкам переменные звезды и строила кривые их блеска. Эта программа была частью одного из наиболее удачных долговременных проектов в Гарварде. Хоффляйт очень серьезно отнеслась к своей работе и открыла около 1000 переменных звезд на южном небе. В то же время она продолжала учебу в Гарвардском университете и получила степень магистра в 1932 году.
Это было время, когда Доррит не могла оторваться от работы и каждый день исследовала горы пластинок, работая по вечерам и по выходным. Она выискивала пластинки с яркими метеорными следами и готовила статью о кривых блеска метеоров, принадлежащих различным метеорным потокам. Когда она положила рукопись статьи на стол директора обсерватории Х. Шепли, первой его реакцией было удивление, поскольку она не имела права вести самостоятельную научную работу. Но Шепли сумел оценить важность ее исследований и направил статью в печать.
Уже через год, в 1933 году, Шепли предложил Хоффляйт подготовить диссертацию для получения степени доктора философии, а Барт Бок (B. Bok), бывший в ту пору заместителем директора, стукнул кулаком по столу и сказал ей, что она просто обязана защититься. С началом работы над диссертацией в жизни Хоффляйт настал особый период. В 1938 году в Рэдклиффе она получила степень доктора за работу по спектроскопическому определению абсолютных звездных величин (т. е. светимостей звезд) и кроме того получила награду за лучшую и наиболее оригинальную работу. Позднее она вспоминала, что не смогла бы проделать эту работу, если бы ее мама все еще жила в Кембридже, так как мама считала, что «девочке не следует ходить ночью одной», а до обсерватории приходилось идти полторы мили, иногда и в два часа ночи.
Хоффляйт работала в Гарварде до начала Второй мировой войны, но затем ей, как и большинству астрономов того времени, пришлось работать над проектами, связанными с военными действиями. Это уже не были счастливые времена в жизни Доррит. Работая с военными, ей пришлось столкнуться с их полным пренебрежением к женщине как к профессиональному ученому. Только весной 1948 года Хоффляйт вернулась в Гарвард и начала исследование по определению расстояний до звезд южного полушария. С декабря 1941 г. по октябрь 1956 г. она к тому же была редактором отдела новостей научно-популярного журнала «Sky and Telescope».
Харлоу Шепли ушел на пенсию в 1952 году. Новый директор Гарвардской обсерватории Дональд Мензел (D. Menzel) не видел перспективы фундаментальных исследований, проводимых Хоффляйт, и прямо сказал ей, что ее тематика устарела. Мензел взялся за переоборудование обсерватории и начал с освобождения рабочей площади. Одним из его первых распоряжений стал приказ об уничтожении фотопластинок низкого качества, которые, как он считал, стали уже бесполезными. Это дело Мензел поручил своему помощнику, имевшему весьма слабое представление об астрономии; фотопластинки выбрасывались почти без разбора. Страшно сказать: в этой «резне» была уничтожена треть Гарвардской коллекции пластинок, поистине бесценной коллекции. Каково бы ни было качество фотографии звездного неба, запечатленный ей момент уже не восстановить; поэтому любая фотография неба уникальна и бесценна.
Для астрономов Гарвардской школы это было потрясением. В 1956 году из обсерватории ушли Барт Бок и Доррит Хоффляйт. Бок уехал работать в Автралию, а Хоффляйт перешла в Йельский университет и в обсерваторию им. Марии Митчелл на острове Нантакет. Летнюю половину года Хоффляйт директорствовала в обсерватории Марии Митчелл, а остальную часть года работала в Йеле.



На острове Хоффляйт вернулась к исследованиям переменных звезд. К тому же, ей пришла в голову идея, что на обсерватории им. Марии Митчелл – первой американской женщины-астронома, было бы уместно предоставлять работу в летнее время студенткам, которые могли бы заняться изучением переменных звезд и таким образом положить начало своей профессиональной карьере.
Под руководством Доррит Хоффляйт более сотни студенток выполнили программу летних наблюдений, получив возможность заработать авторитет в самом начале своей трудовой деятельности в среде астрономов, большинство из которых были (и до сих пор остаются в США) мужчинами. За 22 года работы в обсерватории многие из учениц Хоффляйт достигли больших успехов в науке, а сама она получила многочисленные награды. В 1987 году ее именем был назван астероид. Доррит умерла 9 апреля 2007 г. Она оставила очень интересные мемуары – «Misfortunes as Blessings in Disguise: The Story of My Life», Cambridge: AAVSO, 2002.




Маргарет Бербидж (1919-)

М. Бербидж в период изучения активных галактик.

Элеонора Маргарет Бербидж (Eleanor Margaret Burbidge) – одна из наиболее известных женщин в астрономии. Сегодня ее фундаментальный вклад в различные области астрономии общепризнан. Вместе с мужем Джеффри Бербиджем (G. Burbidge), В. Фаулером (W. Fowler) и Ф. Хойлом (F. Hoyle) она показала, как в ядерных реакциях, происходящих в центральных областях звезд, из легких химических элементов, таких как водород и гелий, образуются тяжелые элементы – углерод и кислород. Её более позднее исследование вращения галактик дало возможность впервые точно определить массы галактик. В 1960-е годы она заинтересовалась недавно открытыми объектами – квазарами, мощными радиоисточниками с колоссально большими доплеровскими смещениями линий в спектрах (так называемое «красное смещение»). Эти смещения указывают на их удаление от нас с большими скоростями и на то, что это одни из самых далеких объектов Вселенной, известных на сегодняшний день. Бербидж и ее сотрудники (многие из которых были ее учениками) получили спектры слабых галактик и квазаров с различными смещениями линий одних и тех же химических элементов и, следовательно, находящихся на различных расстояниях от нас.
В 1947 году, после получения докторской степени в Лондонском университете и уже работая исполнительным директором университетской обсерватории, Маргарет Бербидж обратилась в престижное Общество Карнеги с просьбой принять ее в члены этого общества и дать стипендию на проведение научных работ в обсерватории на Маунт-Вильсон, где она надеялась воспользоваться большим телескопом и хорошей погодой Калифорнии. Ответ был краток и однозначен – женщин не принимаем.
Восемь лет спустя Джеффри Бербидж – теоретик, не умевший наблюдать на телескопе, получил грант от Общества Карнеги. Маргарет, которая к тому времени стала сотрудником Калифорнийского технологического института, официально не имела права работать с телескопом на Маунт-Вильсон, и чтобы как-то выйти из положения Джеффри заказывал наблюдательное время на телескопе на свое имя, а Маргарет делала вид, что просто сопровождает его в поездке на обсерваторию. Поскольку в гостинице для наблюдателей на Маунт-Вильсон была лишь одна большая спальня, рассчитанная только на мужчин (в шутку ее называли «мужским монастырем») и не было ни одной ванной комнаты, которой могла бы воспользоваться женщина, Бербиджам приходилось останавливаться в летнем домике на горе, который отапливался дровяной печкой и не имел ни душа, ни горячей воды. Только так Маргарет удавалось проводить свои наблюдения.

М. Бербидж демонстрирует фотографию модели 10-метрового телескопа «Кек»; этот вариант проекта не был реализован.

Когда Бербиджи попросились на работу в Чикагский университет, то по действующему в то время закону, направленному против семейственности, место смог получить только один из них, и этим одним стал Джеффри. А Маргарет стала сотрудником Йеркской обсерватории; позже она получила федеральный грант. Закон против семейственности помешал им и в тот момент, когда они в 1962 году поступали на работу в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Правда, их взяли на работу, но в разные отделы. Джеффри оказался в отделе физики, а Маргарет – в отделе химии. Когда два года спустя закон о семейственности был упразднен, Маргарет перешла в отдел физики на должность полного профессора. В 1971 году Маргарет Бербидж стала директором Королевской Гринвичской обсерватории в Англии – первой женщиной, получившей этот пост. По старинной традиции, неукоснительно выполнявшейся несколько столетий, директор Гринвичской обсерватории автоматически получал почетное звание Королевского астронома. Но когда Маргарет стала директором обсерватории, это звание получил другой ученый. Через два года Маргарет Бербидж вернулась в Калифорнийский университет и продолжила изучать квазары и активные галактики. С 1979 по 1988 гг. она работала директором Центра астрофизики и космических наук Калифорнийского университета в Сан-Диего.
Маргарет Бербидж не раз была награждена за свою работу. В 1959 году она вместе с мужем получила премию им. Уорнера от Американского астрономического общества, присуждаемую молодым астрономам за существенный вклад в науку. В 1982 году, впервые почти за сто лет существования этой награды, Золотая медаль им. Брюс была присуждена женщине – Маргарет Бербидж. Через два года она получила Национальную медаль по науке от президента Рональда Рейгана. В 1976-1978 гг. она была президентом Американского астрономического общества. Её избирали президентом Американской ассоциации за прогресс в науке, а также членом Совета директоров Тихоокеанского астрономического общества. Но в 1971 году, когда ее решили наградить Премией им. Энн Кэннон, она отказалась принять награду, так как эта премия предназначалась специально для женщин, а Маргарет считала, что время дискриминации женщин прошло и не следует делить награды на мужские и женские.




Вера Рубин (1928-)



Исследования Веры Рубин (Vera Rubin) сыграли большую роль в изменении наших представлений о Вселенной. Почти 300 лет астрономы считали, что только то, что они видят в телескоп – это и есть Вселенная. Но исследования Рубин по изучению вращения спиральных галактик показали, что все, что мы видим и фотографируем – звезды, газовые туманности и т. д., все это составляют примерно 10% массы галактики, а примерно 90% этой массы мы вообще не видим, и она существует в форме какого-то «темного вещества», не похожего ни на что известное до сих пор ученым. Наличие такого темного вещества, вообще говоря, допускалось теоретиками, поэтому работа астрономов фактически стала наблюдательным подтверждением этих теоретических разработок. На протяжении последних лет попытки определить, из чего состоит это темное вещество – из нейтронов, нейтрино или еще каких-то экзотических частиц, стали модной темой в астрономии. Наряду с большим вкладом в решение вопроса о темном веществе, исследование Верой Рубин вращения галактик сделало ее главным экспертом по проблеме движения звезд внутри звездных систем.
Вера Рубин выросла в Федеральном округе Вашингтон. Еще в детстве она с интересом наблюдала из окна своей спальни за движением звезд на небе. Ее отец, инженер-электрик, поощрял интерес дочери к науке и для начала помог ей собрать небольшой телескоп. Вместе они ходили на занятия в местный клуб любителей астрономии. Вера поступила в Вассар-колледж потому что, во-первых, в то время большинство других колледжей, где учили астрономии, не принимали девушек, а во-вторых, это был колледж, где училась Мария Митчелл, кумир Веры Рубин.
После окончания колледжа Вера вышла замуж за аспиранта Корнеллского университета и перебралась к нему. Приятные впечатления от учебы в Вассаре сменились отрицательными эмоциями, связанными с с попыткой дальнейшей учебы; начало 1950-х было еще весьма застойным временем. Например, когда Вера обратилась в Принстон, ей ответили, что женщин они не принимают. В своей дипломной работе она исследовала красное смещение и блеск спиральных галактик; ее целью было выявить пекулярные движения звездных систем на фоне общего однородного и изотропного (хаббловского) расширения. Вера обнаружила, что спиральные галактики, имеющие одинаковый блеск, а значит, находящиеся на одинаковом расстоянии от нас, в определенном направлении удаляются быстрее, чем в остальных направлениях. Когда Рубин в 1950 году представила свои результаты на собрании Американского астрономического общества, ее безжалостно раскритиковали.
По иронии судьбы как раз эта работа помогла Жерару де Вокулёру (G. de Vaucouleurs) выдвинуть свою идею о сверхскоплениях галактик. Позднее Вера Рубин вместе со своим коллегой Кентом Фордом (Kent Ford) вернулась к теме пекулярных движений галактик и опять обнаружила анизотропное расширение нашей окрестности Вселенной; на этот раз ее результаты уже не были отвергнуты. Тот факт, что многие ближайшие галактики преимущественно движутся в направлении созвездий Гидры и Центавра, сейчас называют эффектом Рубин-Форда.





После окончания Корнеллского университета Вера Рубин переехала вместе с мужем в округ Вашингтон, где в Джорджтаунском университете под руководством Георгия Гамова сделала диссертацию о распределении галактик. Начав работать в отделе земного магнетизма в Институте Карнеги, Рубин вновь объединилась с Кентом Фордом, разработавшим очень чувствительный спектрограф. Они начали измерять скорости звезд в спиральных галактиках в зависимости от их расстояния от центра звездной системы и обнаружили, что звезды на периферии спиральных галактик обращаются вокруг центра не так медленно, как можно было бы ожидать. Из этого следовало, что во внешних частях галактик сосредоточена огромная масса, хотя там наблюдается лишь небольшое число звезд. Эта невидимая масса позднее стала называться «скрытым веществом» или «темным веществом» галактик. Многие астрономы отвергали идею о том, что галактики содержат большое количество темного вещества, но наблюдения Рубин были настолько убедительными, что оппоненты вынуждены были согласиться.
Вера Рубин продолжает изучать динамику спиральных галактик. Она также очень активно поддерживает женщин и популяризирует науку в среде молодежи. Она получила почетные степени в Йельском и Гарвардском университетах. Выбиралась в Совет директоров Тихоокеанского астрономического общества и является членом Национальной академии наук и Американской академии искусств и наук. Вместе с мужем Вера Рубин выростила четверых детей, и все они стали учеными. Её дочь Джудит Янг (Judith Young) – профессор Массачусетского университета, она занимается эволюцией галактик. Рубин и Янг – одна из немногих пар мама-дочь в среде астрономов.                              ( по материалам http://www.astronet.ru./ )