Д.О.Святский
ОЧЕРКИ ИСТОРИИ АСТРОНОМИИ В ДРЕВНЕЙ РУСИ
(Историко-астрономические исследования, вып.VIII)

Мы попробуем исторически проследить смену взглядов на мироздание в древней Московской Руси, существовавших в культурных слоях того времени среди книжников, "списателей" различных книг, монахов-летописцев и наиболее образованных представителей духовенства.

Астрономия, предметом которой является мироздание вообще, ближе, чем какая-либо другая наука, соприкасалась с религией и потому казалась опаснее всякой другой науки. Ее смешивали с астрологией, она представлялась подозрительной и нечистой, еретической "прелестью". В поучительных наставлениях Древней Руси делались предостережения от занятия "науцей смрадною -- халдейской остронумией". "Богомерзостен перед богом всяк любяй геометрию, а се душевнии греси учитися астрологии и еллинским книгам...; проклинаю прелесть тех, иже зрят на круг небесный: своему разуму верующий, удобь впадает в прелести различныя; люби простыню (простоту) паче мудрости",-- так наставительно предостерегает один из русских книжников своих читателей.

Однако, несмотря на то, что на астрономию в Московской Руси смотрели очень подозрительно, все же очень чувствовалась потребность объяснить мироздание, составить определенный взгляд на устройство вселенной, но такой, чтобы он не расходился со священным писанием и святоотеческими толкованиями!

В Византии еще с конца VI в. появилась рукопись купца из Александрии, по торговым делам предпринимавшего путешествия, а позднее сделавшегося монахом, Космы Индикоплова, т. е. пловца в Индию, под названием "Христианская топография". В этой книге Косма сделал попытку изложить представление о системе мира на основании священного писания. В самой Византии эта книга не пользовалась особой популярностью. Патриарх Фотий писал болгарскому царю Михаилу о ней как не заслуживающей внимания, указывал на абсурдность заключенных в ней представлений о небе и видел в авторе "более рассказчика басен, чем повествователя истины". Тем не менее книга эта получила в средние века широкое распространение в Западной Европе, а на Русь проникла еще в домонгольский период и приобрела потом широкую популярность среди богобоязненных русских книжников. Это была как раз та книга, которую так хотелось иметь "невысокоумствующему", чуждому "еллин-ских борзостей философии" русскому читателю. В ней он нашел ответы на все свои недоуменные вопросы, касавшиеся мироздания. С XIV в. книга Индикоплова становится как бы обязательным чтением в христианских семьях. В русских списках она носит название "Книга, нарицаемая Козма Индикоплов, избранна от божественных писаний благочестивым и повсюду славимым кир Козмою". В XVI и XVII вв. книга Космы еще пользовалась на Руси значительным авторитетом и вошла даже в состав Четьи-Минеи Макария под 23--31 августа, а в так называемой Кирилловой книге, где были приведены списки полезных и вредных книг, книга "Кир Космы" была внесена в список "свято отеческих творений".

Косма Индикоплов является ярым противником птолемеевой системы мира, поскольку в этой системе утверждалась шарообразность Земли и неба; Косма непримирим в отношении этой "круглообразной ереси" и самым решительным образом отрицает существование "противноходцев", т. е. антиподов. В своем сочинении Косма поместил даже иронический рисунок -- Землю в виде шара и четырех человек с четырех ее сторон, с надписью "что всуе излагаете от внешних противноходци, како убо мощно прияти сия лжая изложения?" В тексте Косма говорит: "ноги бо человеку инем ногам человека исподе противно прикасаеми, како обрящутся обои прави? Како убо един просто по естеству стоит, другий же чрез естество стоит, долу главою обретаяся -- аще бо стремглав хожение".

По мнению Космы, учение о "круглообратности" небесного свода ведет начало от вавилонского столпотворения. С верху вавилонской башни первым людям могло, действительно, казаться, что "ово убо звезды приходяще (из-под земли), ово отходяще (под землю), и мнеша первии: кругло-обратно быти небеси!" Но если небо кругло, то, следовательно, оно не имеет конца, рассуждает Косма, а в Писании сказано: "от конец небес исход его (бога) и сретение его до конец небес". Ангелы при втором пришествии будут созывать трубным звуком народы также "от конец небес до конец их". Далее, если небо "круглообратно" и, следовательно, не прикасается краями к земному шару, то как же тогда люди при всеобщем воскресении будут всходить от земли на небо, в будущую жизнь, уготованную им в небесном раю? Этими по-детски наивными аргументами Косма думал сокрушить учение о шарообразности Земли и "круглообратности" неба.

Славянский переводчик книги Космы осыпает последователей "круглообразной" ереси всякими нелестными эпитетами: "кощунами", "нечестивыми", "невеждами", "льстящимися христианами". Учение же Космы предлагается как единственно правильное мировоззрение, согласное с духом священного писания.

Вселенная Космы Индикоплова -- несложный механизм. Земля имеет форму прямоугольника, длина которого между востоком и западом вдвое больше ширины -- между севером и югом. Сверху прямоугольник Земли возвышается в гору, верхушка которой наклонена к северо-западу, и по склону этой земли-горы от севера до юга живут разные народы. Между прочим, на севере живут гипербореи, а несколько южнее "великая русь". Восточные страны находятся у подошвы земли-горы; солнце, шествуя в своем дневном пути вокруг земли-горы и склоняясь к югу, проходит ближе к южным, нежели к северным странам; поэтому первые "зело согреваеми суть". Северные же и западные страны, расположенные на верхушке земли-горы, "далече от солнца стояще, студена суть, тем и телеса тамо живущих бела суть от студени". По той же причине --"не вся земля живо-ма есть; северные убо части до конца студены неживома есть, и полуденные страны от зельные теплоты неживома остала".

Кругом земли-горы обтекает море, "зовомое океян", с четырьмя "пучинами", вдающимися в сушу. Это, во-первых, море, "от греческой земли исходящее до западной" (Средиземное море), во-вторых, "Иаровейское море, нарицаемое Чермное" (Красное море), в-третьих, "Перское море Ливанские земли" (Аравийское море) и, в-четвертых, "от северные страны, нарицаемое
Каспийское", "Окрест же окея-на, идеже живяхом человецы на востоке, прежде бывшего потопа при Ной рай есть".

Таким образом, Земля делилась океаном на две части -- землю-гору, "на ней же живем ныне вси человецы", и землю заокеанскую, где находится рай. И благочестивый москвитянин, слушая в церкви молитву священника: "Упование всех концов земли и сущих в море далече", понимал землю совсем не так, как понимаем ее мы, -- в смысле материков и островов, а воображал ее
четырехсторонней площадью с райским островом, находящимся где-то недоступно далеко за морем-океаном.

На краю заокеанской земли, по учению Космы, возвышается твердая, но прозрачная стена небесного свода, она непосредственно соединена с землей --"край с краем связана, друг с другом совокуплена и неподвижно пребываста". Так как земля четырехугольна, то и прилегающее к ней небо имеет вид комары -- четырехстороннего шатра: "кома-рою сотворь широты край земли и небеси, от долу до высоты стену сотворь и загради вместо дом".

Этот небесный шатер является первым небом, созданным в первый день. Второе же небо -- твердь, создано во второй день. Оно имеет вид кожи, простирающейся над первым небом. Косма об этом повествует так: "Исайя поставль небо, яко комару, и распрострь яко сень пребывати; ово убо, яко комару -- о первом небеси, а еже распростер яко сень -- о втором небеси: являя яко дом, идеже живут; и паки Давид, прострый небо, яко кожю, о тверди глаголя, яко покрывания сверху покрываема на сени, якоже аще суть или власяны ризы -- кожа бо в истину наричается".

Поверх тверди, по словам Космы, находятся воды, отделенные от тех, которые остаются на земле: "и бысть твердь посреде воды, разлучающи воду, иже бе над твердию, от воды, иже бе под твердию".

Немного ниже тверди помещаются небесные светила -- Солнце и Луна. Солнце движется с востока на запад, затем скрывается за землей-горой и тем "творит нощь, дондеже, окружая вверху океяна по северным странам, приидет паки на востоки".

Солнце является "присно светящимся". Луна же "овогда облачается светом, овогда совлагает доброту света. Луна не сама по естеству убывает, но зрак света своего спряты-вает, егда бо приступает к солнцу, отступая же паки являет виден". Тут можно подумать, что Косма правильно объясняет фазы Луны, всегда наполовину освещенной Солнцем, но нам кажущей только часть своей освещенной половины, кроме дня полнолуния. Однако дальше оказывается, что Луна светит вовсе не отраженным от Солнца светом, а каким-то мифическим "светом первого дня творения", который бог в четвертый день, при создании небесных светил, создал, "размесив -- светлейшее в солнце, прочее же в луну и звезды".

Солнце, Луна и звезды, по воззрениям Космы и вообще авторитетов седой церковной старины, "от словесных сил течение и чин совершает", т. е. движутся при помощи ангелов: "хождение звездам кругоносно от невидимых ангел строимо".

Вселенная, по представлениям Индикоплова, соответствовала в точности скинии Моисея, которая была своего рода моделью и масштабом мироздания,-- "яко образ и написание быша всему миру". Моисей, располагая так или иначе предметы в устроенной им скинии или соблюдая известные относительные размеры их, руководствовался, по мнению Космы, планом вселенной. Завеса, отделявшая святилище от святое святых,-- это царство небесное, помещающееся над твердью небесной. Святилище скинии -- это вся поднебесная. Здесь стояли, как известно, в южной стороне светильник с семью лампадами "по чину недельному, образ имуща светил (т. е.семи известных древним планет, соответствующих дням недели) и светящих над трапезою, лежащею на севере, еже есть на землю, на ней же повелевает положить дванадесять хлеба предложения, по чину дванадесять месяцев на кийждо край трапезы по три хлеба" -- это 12 месяцев и четыре времени года. Трапеза была окружена венцом -- это символ годового круговорота; "благословиши венец лета благости твоея, господи" -- этими словами древние люди московские встречали новолетие 1 сентября каждого года. Трапеза в скинии имела длину в два локтя и ширину в один, потому что Земля, говорит Косма, имеет форму прямоугольника, длина которого вдвое больше ширины. Кругом трапезы Моисей устроил "ограждение: се множество вод, сиречь океян", обтекающий Землю.

Такова была вселенная в представлении Космы. Основной принцип устройства этой вселенной -- неподвижность Земли и неба, под сводами которого течение светил управляется ангелами. Ангелы, по представлениям старины, управляли механизмом вселенной. Ветрами четырех главных румбов заведовали, по словам Космы, также четыре ангела или эола, которые, дуя в трубы, производили ветер. Один из этих ангелов-эолов находится у пролива, ведущего от океана на восток, в рай, и своим дуновением не пускает тех, кто пытается проплыть в запретную райскую страну.

Теперь нам все это кажется детской наивной сказкой, а ведь наши предки читали эту книгу с благоговением!

Другой авторитет в Древней Руси по части космографических представлений -- Епифаний Кипрский, творения которого не менее уважались, полагал, что ангелы, управляющие на небе движением небесных светил, собирают трубами морскую воду, чтобы пустить ее снова в виде дождя на землю. До какой степени все это было житейски просто и по-детски понятно!

которого не менее уважались, полагал, что ангелы, управляющие на небе движением небесных светил, собирают трубами морскую воду, чтобы пустить ее снова в виде дождя на землю. До какой степени все это было житейски просто и по-детски понятно!

Русский летописец также отдает дань этому верованию. Так, под 6618 г. Начальной летописи находим следующее описание небесного знамения, с любопытными комментариями к нему: "В 11 день февраля месяца в Печерстем монастыре явился столп огнен от земли до небеси, а молния осве-тиша всю землю, и в небеси погреме в час первый нощи; се же столп первее ста на
трапезнице каменной, яко не ви-дети бысгь креста, и постояв мало, соступи на церковь и ста над гробом феодосьевым, и потом ступи на верх, аки к востоку лицеи, и потом невидим бысть. Се же беша не огненный столп, но вид ангелеск: ангел бо сице является, ово столпом огненным, ово же пламенней, якоже рече Давид: "творя ангелы своя духи и слуги свои огонь палящ".

Явление, описанное летописцем, могло быть огнями св. Эльма, появляющимися в виде огненных языков на остроконечных предметах, но они бывают тихим разрядом электричества, без грома. Упоминание же о громе скорее дает повод думать, что огненный столб -- это след метеора, пролетевшего над монастырем. След этот мог держаться долго после полета, деформироваться и перемещаться на небе от одного церковного креста до другого. Но монах-летописец использовал это "знамение" по-своему, как указание особенного благоволения ангелов к святости Печерского монастыря.

Одновременно с книгой Космы в Древней Руси обращалось и другое религиозно-космографическое сочинение, составленное по разным источникам Иоанном, экзархом болгарским, и носившее название "Шестоднев". Оно дошло до нас в древней рукописи, восходящей к 1263 г. Но это сочинение на Руси было менее популярно.

Просматривая "Шестоднев", трудно даже сказать, придерживался ли автор его столь примитивного и несложного мировоззрения, как Косма? Наряду с рассуждениями о "прилеплении небеси к земли", мы находим в нем и вполне здравые астрономические представления и рассуждения. Встречается даже признание Зодиака, который не нравился Косме: "Солнце единый живот минует и на скончание двою-надесять месяцев проходит круг, иже зовут животным" (зодиакальный, от слова гооп -- животное), так говорится в "Шестодневе" и тут же прибавляется: "яве иже хытрость сувыкли астрономийскую, мы же не быхом николи же прилагали к церковному учению сего разума, аще не быхом ведели стройна суща на разумения временная и летнаа". Это звучит уже оправдательной оговоркой на случай упрека в ереси.

Солнце, по словам Иоанна, свое шествие совершает в ночное время "под земный пол" и "на восточный предел приходе и пакы повыше земнаго поля гредет на запад -- та-ко бо круговное обхождение небеснаго величьства от въсхода на западное". Здесь не говорится, однако, какую форму имеет этот "земной пол" -- круглую или прямоугольную, но, по-видимому, автор "Шестоднева" -- сторонник круглой площади, так как ему небезызвестно разделение Земли по климатическим поясам. "Во всей земли пять плас,-- говорит он,-- две есть крайние, на нею же никто не живет, рекше -- на северной и на южной, идеже изрядная студень есть" (Арктика и Антарктика). Посреди же находится "третья пласа"; на ней будто бы тоже никто не живет, но по другой причине: "жегуй есть на ней зной -- равноденный, того бо пояс зовут пожженный. А по двумя пласами вси живут живости, имже добра есть растворени ни зело студене, ни зело топле".

Из сравнения этого отрывка с подобным же вышеприведенным местом космографии Космы видно, что автор "Шестоднева" смотрит более здраво на распределение климатических поясов, чем Косма, не знавший о существовании южного полушария. Автору же "Шестоднева" знакомо и такое явление, как отклонение тени в южном полушарии к югу. От жителей северной пласы, говорит он,-- на ней же и мы живем, стеневе (тени) на северную страну преклонены суть, а жители южные пласы на южную страну преклонены имуть стени своих телес".

Соответственно делениям "земного пола на пять плас" автору "Шестоднева" знакомо и деление небесной сферы: "един круг, его же зовут арктик от утвержденных звезд на нем медведных (Arktos -- название медведя), другый же пакы противу тому антарктик". Здесь употребляются уже прямо астрономические термины и впервые на Руси упоминается "книжное" название созвездия Большой Медведицы, известное в народе более под другими именами.

От звезд автор отличает планеты -- "рекше, плавающие, иже не прямь грядут, но аки заблудившие шествие творят от запада к востоку".

К астрологии Иоанн относился отрицательно, но вполне допускал возможность предсказания погоды по светилам, приводя целый ряд существовавших в его время примет, так называемых теперь местных признаков погоды, по виду Солнца и Луны, причем упоминаются явления "ложных солнц" -- "егда видят оба полы солнца акы две солнцы" и венца вокруг Луны --"егда акы венец се вскружит от луны".

Третье космографическое сочинение Древней Руси находится в книге Иоанна Дамаскина: "Точное изложение православной веры". Взгляды, изложенные в ней, уже прямо противоположны взглядам Космы. В книге Иоанна Дамаскина Зодиак принимается во всех подробностях, называются 12 зодиакальных знаков и говорится "через тыя дванаде-сят зодий планеты, солнце и луна преходят"; в этом, однако, наши предки видели посягательство на учение об управлении механизмом вселенной ангелами. "Звезды движутся не зверями, а ангелами божиими", говорили они, даже в более позднее время, в XVII в., во времена прений по поводу новшеств, привезенных братьями Лихудами из Вильно в Московскую славяно-греко-латинскую академию.

В книге Дамаскина мы встречаем хорошо и верно описанные солнечные и лунные затмения: "Тогда бо оскудение или затмение солнечное бывает, егда луна телом своим, аки некими средствием, застеняет солнце и не попускает от него подаватися нам свету. И того ради коликую величину телом своим луна закрывает солнце, толикая и затмительная величина бывает; что же меньшия величины есть тело лунное, не чудися: зане солнце от некиих глаголется много большее быти, неже земля, от святых же отец земле равное, и многажды случается, яко и малый облак, или мал холм или стена закрывает е. Лунное же затмение от осенения земли бывает, егда будет 15-я луна, сиречь к пятнадесятому дню приближающаяся, насопротив себе в самом крайнем центре солнце под землею, а луна над землею обрящется: тогда бо земля осенение творит и препятствует солнечному свету освещати луну, почесому она и оскудевает, или затмевается...".
 
 

Книга Дамаскина заходит даже настолько далеко, что перечисляет и астрологические "домы планет", но к астрологии относится отрицательно: "поведают убо еллини, яко планет сих, солнца сиречь и луны, восхождением и захождением и противостоянием вся у нас сущая управляются (в сих бо астрология или звездословие упражняется), мы же вопреки глаголем, яко знамения убо из них бывают дождя и вёдра, стужи и теплоты, мокроты и суши, ветров и сим подобных: наших же деяний никакого же". Таким образом, значение астрологии ограничивается только влиянием небесных светил на погоду.
 
 

По вопросу о форме Земли книга Дамаскина не высказывает определенного взгляда, приводя оба боровшиеся представления, но все же заметна уже определенная симпатия к "круглообратности": "Кругловидну же неции глаголют землю быти, инии кончатую.
Много меншая, неже небо, аки бо малейшая некая в средине его висящая точка".

Небесный свод казался Косметвердым. В книге Иова сказано: "небеса тверды, как литое зеркало" . Северная, епископ Гавальский, которого сочувственно цитирует Косма, полагал, что "твердь держит на себе верхние воды, яко да не разрушится теплотою звезд, но снабдится студенью вод", вследствие чего он называет ее "составлением леденовидным от воды, яко хрусталь". Другие, однако, полагали, что "естество небесного свода составлено от четырех стихий или иное некое от сих четырех".

В книге Дамаскина, отличающейся вообще большой терпимостью в космографических мнениях, приводятся все воззрения на "естество неба", но сочувственно цитируется взгляд Василия Великого: "сего небесе божественный Василий тонкое быти, глаголет, естество, аки дым", а немного ниже говорится: "нецыи убо возмниша, яко весь мир окружает небо, и само кругловидно есть, и везде превышшую часть имать; яко оное равномерно отстоит и не касается земли ни с вышше, ни с боков, ни снизу; яко небо кругодвижно обтекает землю, и сообносит быстрейшим движением своим солнце, луну и звезды; и егда над землею светит солнце, тамо бывает и день, егда же под землею, тогда нощь; и вопреки: егда под землею зайдет солнце, зде нощь, а тамо день".

Вслед за этим птолемеевским пониманием мироздания приводится, однако, воззрение, родственное Косме: "Инии же полукружие небо возмечташа отсюду, яко богоглаголивый Давид рече: простирали небо, яко кожу", и затем примирительно добавляется:
"Впрочем, аще тако, аще же ина-ко, вся сия божиим повелением быша и утвердишася".

Семь небес Птолемея с яростью отрицал и проклинал Косма, как ересь, и признавал только два неба: "твердь" и "комару". Книга Дамаскина уже не считается с этим взглядом и положительно утверждает: "Еще же седмь поясов глаголют небесных быти; и на коемжде поясе по единой планете имеется; седмь бо планет рекоша быти: солнце, луну, Иовиша (т. е. Юпитера), Меркуриа, Марса, Венеру, Сатурна. Венеру же оную овогда денницею, овогда вечерницею нарицают".

Таким образом, компромиссная система книги Иоанна Дамаскина явилась у нас на Руси проводником птолемеевых взглядов на мироздание.                                                  ( по материалам http://www.pereplet.ru/ )